«Как круги на воде». Зачем женщин в колониях учат маникюру

«Всё реально, – говорит Ольга, спокойно орудуя пилочкой по обветренным рукам. – И семью содержать реально. Нужно только хотеть работать. Проходите курсы, например, в центре занятости. Базовым вещам там научат. Для работы в бюджетном салоне этого хватит. Или возьмите бабулечку-соседку за 300 рублей на маникюр, набьёте руку. И клиентов наработаете».

Брюнетка в темно-зелёном свитере с серой полосой внимательно смотрит то на свои руки, то на Ольгу. Рядом – ещё несколько женщин. Все в одинаковой одежде. Кто-то сложил руки на груди, кто-то кивает.

Ольга – мастер маникюра и подолог из Москвы. Уже два года она приезжает во Владимирские исправительные колонии для женщин с детьми. Проводит мастер-классы. Вместе с ней из столицы едут и другие девушки: парикмахер Наташа, бровист Виолетта, массажист Света, психолог Анастасия и барбер Эля.

Парикмахер Наталья всегда ждёт этих поездок:

«Я чувствую, что и они меня ждут. Это дорогого стоит. Времени всегда как будто мало, хочется ещё чему-то научить, показать, рассказать», – с воодушевлением делится она.

Откуда у заключенных деньги на московских мастеров? Этот вопрос я задаю организатору мастер-классов Александру Гезалову – общественному деятелю, специалисту в сфере социального сиротства, помощи людям в трудных жизненных ситуациях, писателю и публицисту. Он руководит наставническим центром. 

«Все наши специалисты работают бесплатно. Мы принципиально не берём грантов и спонсоров. Деньги закончатся – люди уйдут. Как потом объяснишь подопечным, куда делись добрые люди? Да и не хочу подстраиваться под «хотелки» чиновников», – объясняет мне Александр.

«Женщина в колонии для меня – вызов, – голос Александра разобрать сложно, его заглушает шум дороги. Слышно, что говорит со мной по «громкой связи» из машины. – Женщинами в колониях я стал заниматься лет десять назад, когда переехал из Карелии в Москву. Это, конечно, сложнее: для них хочется сделать больше, да и перед детьми ответственность выше».  

Вообще заключенными в колониях Гезалов занимается с 1999 года. Изначально это были подростки и мужчины. Перебравшись в столицу, вошёл в состав общественного совета при ФСИН Владимирской области – стал курировать женские колонии и дома ребёнка при них.

Сначала, вспоминает Александр, проводил в тюрьмах спортивные соревнования, привозил музыкантов. Но со временем понял: личный контакт важнее развлечений. Тогда он организовал встречи заключённых женщин с мастерами так называемых «быстрых профессий» и психологами.

«Система боится личностного подхода в колониях. Согласовать такие мероприятия непросто: ведь это касается персональных данных, информации о жизни на воле. Но только общение человека с человеком поможет что-то изменить», – настаивает Александр. 

«Это не поездки в детский дом или пансионат для пожилых, – объясняет мне Гезалов. – Заключенные часто задают волонтёрам личные вопросы. Не все выдерживают. Могут случиться и конфликтные ситуации». 

Однажды к мастеру по маникюру Ольге, вспоминает один случай Александр, подошла цыганка. Говорит, мол, позолоти ручку, а я тебе погадаю. Ольга не растерялась и ответила: «Я тебе сама сейчас расскажу, что у тебя с руками». 

«Эти поездки меняют людей. Когда первый раз из колонии ехали, говорили обо всех в общем, сейчас – о каждой женщине по имени. Значит, есть проникновение, есть личное участие. Это самое ценное», – говорит Александр.

«Выхожу из колонии, а в кармане две бумажки: сколько девочки-мастера сделали в одной колонии, сколько – в другой. На обратном пути они всегда делятся впечатлениями. Счастливые такие… А я сижу и думаю, сможет ли это что-то изменить? Или это просто «круги на воде»?» – вздыхает мой собеседник.

«Бывает, меня на улицах останавливают люди, говорят: “Спасибо тебе. Я 15 лет сидел, а ты каждый месяц все эти годы приезжал”», – в голосе Александра слышится гордость. – «Моя команда бывает в исправительных учреждениях один-два раза в месяц. Никто в России так ещё не делает». 

Но помогает ли это заключенным больше не попадать в колонию? Есть ли истории, когда девушка вышла из колонии, устроилась на работу, социализировалась и живет себе в удовольствие? Интересуюсь у Александра. Слышу, что он уже паркует автомобиль. Понимаю, что на разговор осталась пара минут.

«Несколько женщин, которые вышли из колонии, писали нам благодарности. Но системной истории, что жизнь кардинально меняется, пока нет. Мы уже выстроили диалог с управлением и двумя исправительными учреждениями. Сейчас обучаем женщин. Дальше планируем сопровождать тех, кто вышел на свободу», – серьезно отвечает Гезалов.

«И ничего нельзя изменить?» – спрашиваю я и всё ещё жду вдохновляющего ответа. 

«Чтобы человек изменился, он должен поверить: кто-то к нему неравнодушен. Но люди «с воли» не готовы верить заключенным. Сам это вижу. 

Я иногда на звонки журналистов отвечаю: «я в тюрьме». Все сразу трубки бросают. А как же поговорить, спросить, не нужна ли мне посылка?», – смеётся Александр. – «Пока общество не начнёт замечать и поддерживать заключённых, наше дело будет идти со скрипом».

Помочь развивать этот проект можно на сайте центра Александра Гезалова.

Заглядывайте в сообщества Добро.Журнала:

ВКонтакте — vk.com/dobro.press

Телеграм — t.me/dobrojournal