«Российская Федерация гарантирует всем её народам право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития» – гласит 68 статья первой главы Конституции. В нашей стране живут представители более 190 народов, около ста из них – коренные. Эвенки, мордва, марийцы, татары – у каждого есть свой язык, а то и несколько. Многие из них находятся под угрозой исчезновения. Почему языки вымирают? Зачем люди борются за сохранения родных диалектов? Как избавиться от мифа, что говорить на «нерусском» в России – стыдно? Об этом – в спецпроекте ко Дню России от корреспондента Добро.Журнала Дарьи Елиной.
«Нас убеждали говорить с детьми только по-русски»
У Риты Рахматуллиной из посёлка Туртас Тюменской области – две взрослые дочери. Старшая понимает речь на сибирско-татарском языке, младшая – нет. Хотя разница между ними – всего четыре года.
«Воспитатели и учителя убеждали нас говорить с детьми только по-русски, чтобы им потом было проще, – объясняет Рита. – Старшая дочь успела пожить с бабушкой, поэтому понимает родной сибирско-татарский язык. А младшей, когда не стало моей мамы, был всего год. Она не успела впитать эту культуру».
ЮНЕСКО относит сибирско-татарский к группе языков под угрозой исчезновения. Согласно переписи 2010 года, на нём говорят около 140 тысяч жителей Тюменской, Омской, Новосибирской, Томской и Кемеровской областей. Количество носителей с каждым годом снижается: в школе язык не изучают.
«Русскую культуру продвигают, но мы – сибирские татары, – голос женщины звучит по-восточному нараспев, удивлённо взлетая к концу каждой фразы. – Не я одна упустила, что дети не знают родного языка. А теперь поняла, что мы – не вечные. Мы вымрем, кто останется? И культура наша умрёт, если ничего не делать».
Последние несколько лет Рахматуллина работает в местном Дворце культуры, ведёт кружок «Добрые встречи». Вместе с пожилыми жительницами села она исполняет песни на родном языке, разучивает народные танцы. Женщины готовят традиционные блюда, отмечают вместе праздники. Чтобы популяризировать национальную культуру, ездят на фестивали в соседние поселения.
Сейчас у Риты Дьятовны есть два маленьких внука. Оба понимают сибирско-татарскую речь. Женщина признаётся: занимаясь с малышами родным языком, она наверстывает то, что упустила с дочерьми.
«До семи лет не говорила по-русски»
«Ну что вы! Знание горномарийского никому не мешает овладеть русским! – с нажимом говорит 30-летняя Надежда Васканова. – Я вообще до семи лет не говорила по-русски. Начали изучать в школе, вот и выучила. Проблем – никаких».
Родилась и выросла девушка в деревне Исяево республики Марий Эл. Регион состоит из двух неравных частей, в каждой из них – свой диалект. На левом берегу – луговой, на правом – горный.
Заинтересовалась народной культурой Надя ещё в школе. Сначала изучала семейную генеалогию, потом – поступила на исторический факультет в Йошкар-Оле. Начала документировать и воспроизводить старинные обряды и традиции, создавать этнографические проекты, посвящать родной культуре научные работы.
На родном языке девушки – горномарийском – говорит около 13 тысяч человек. Живут они на компактной территории «правого берега». При этом количество носителей языка постепенно уменьшается.
Сейчас Васканова заведует отделением научно-просветительской работы в Республиканском Национальном музее и преподаёт в Марийском государственном университете.
«Несмотря на глобализацию, марийский язык живёт, – говорит Надежда. – Почти все мои друзья и родные используют горномарийский диалект в быту. Мне и в голову не может прийти, что мой родной язык исчезнет – столько делается для его сохранения! Его изучают в школе, местные СМИ на нём вещают».
Сохранять культуру без знания языка – невозможно, считает Надежда. Она признаётся: если горномарийский вымрет, для неё это станет трагедией.
«Я не хвастаюсь – просто очень люблю»
«Иногда говорят, что у меня речь – с акцентом. У нас, мокшан, действительно есть в разговоре особая интонация. Раньше мы этого стыдились. В советское время мордва из деревень вообще стеснялись в городе говорить друг с другом на родном языке. Сейчас – не так».
Татьяна Китаева родилась и выросла в Мордовии. У этого региона – три национальных языка: русский, эрзянский и мокшанский. Мама Татьяны – коренная мокшанка, папа – украинец.
Каждое лето девушка приезжала в село Мордовская Пишля к бабушке. Тане нравилась деревенская жизнь, грубоватая, но напевная местная речь – почти все 500 жителей села до сих пор говорят по-мокшански. В 15 лет девушка познакомилась здесь со своим будущем мужем. Влюблённая, в 11 классе она переехала в Мордовскую Пишлю, а в 19 – вышла замуж.
Сейчас Татьяне 49 лет, она работает в сельском клубе: ведёт кружок художественной самодеятельности. Вместе с коллективном воспроизводит старинные обряды и песни, создаёт театрализованные постановки. С выступлениями они выезжают в соседние регионы. Татьяна считает, что это помогает другим представителям коренных народов понять: говорить на своём языке – не стыдно.
«Как приятно поехать в другой регион и встретить там тех, кто говорит на твоём родном диалекте! Песни на мокшанском языке для меня – самые мелодичные, а язык – такой красивый, хоть и звучит грубее эрзянского, – воодушевлённо говорит Татьяна и вдруг осекается: – Вы не думайте, что я хвастаюсь. Просто очень люблю свой язык, свой народ, своё село. Говорю вам – и мурашки бегут по коже».
Чтобы объединить тех, кто вырос в селе Мордовская Пишля, Татьяна создала группу в одной из социальных сетей. Там публикует записи народных песен в исполнении коллектива и просит подписчиков вспомнить слова, которые говорили их бабушки и прабабушки, но теперь они вышли из обихода.
«Мне часто пишут те, кто уже давно не живёт в Мордовии, но скучает по родному языку, – говорит Татьяна. – В эти моменты я понимаю, как важно сохранять язык предков».
В Мордовской Пишле живут не только мокшане, но и эрзяне, русские, украинцы, чеченцы и калмыки. С представителями некоренных народов в селе говорят по-русски. С соседкой-эрзянкой Татьяна говорит по-мокшански – та её понимает, ведь языки очень похожи.
Есть стереотип, что эрзяне и мокшане друг друга недолюбливают, соревнуясь, чей язык лучше. Но те, кто сохраняет родной диалект, и к соседнему языку относятся бережно, с уважением.
«Наши народы давно живут в России, и мы видим, как происходит «обрусение» населения, – говорит директор «Поволжского центра культур финно-угорских народов», руководитель музыкальных этнографических коллективов, преподаватель в Институте национальной культуры Мордовского государственного университета и носительница эрзянского языка Екатерина Модина. – По данным переписи, количество носителей моего языка падает. Возможно, настанет день, когда их вообще не останется».
«Неужели вымирание языков коренных народов не остановить?» – спрашиваю я.
«Остановить возможно, но это требует большого труда. Каждый должен хранить память о традициях своего народа, передавать детям родной язык. Если этого не делать, исчезнет язык, потом культура, а затем и сам народ. Память о нём останется только в архивах».
Помочь сохранить традиции и язык коренных народов России может каждый, говорит заместитель руководителя ВОД «Волонтёры культуры» Милена Богданова. В ноябре 2022 года на платформе ДОБРО.РФ появился мануал «Сохранение культурного наследия народов России: чем могут помочь волонтёры культуры».
В нём отразили ключевые проблемы, которые тормозят волонтёрство в культурной сфере, в том числе, по направлениям «Генеалогия и работа в архивах», «Краеведение и туризм», «Старинные ремёсла и промыслы». А ещё – собрали решения этих трудностей. Милена Богданова добавила, что мануал будет обновляться. Соавтором может стать каждый житель страны, сделать это можно по ссылке.
Ранее Добро.Журнал писал, как уроженка Карачаево-Черкесии спасает родной аул, живя в Милане.
Заглядывайте в наши сообщества!
ВКонтакте — vk.com/dobro.press
Телеграм — t.me/dobrojournal