Дочь дворянина и казачки, Наталия до восьми лет жила в Китае. Видела рикши, носила шелка, слушала папины рассказы о родине. В 1937-м, почти сразу после возвращения в СССР, отца расстреляли. А потом началась война. Она до сих пор снится Наталии Ивановне, хотя ей уже 95.
«Мне некому было слать письма на фронт»
У Наталии Ивановны спокойная улыбка, каштановые волосы и голубая шаль – в цвет глаз. Перед звонком я долго смотрю на её фотографию и думаю: как бы я хотела так выглядеть в этом возрасте!
Трубку берёт дочь: «Мама плохо слышит, давайте я буду говорить ей вопросы, а она поделится воспоминаниями о Великой Отечественной войне».
Тихий низкий голос и поставленная речь – Наталия Ивановна рассказывает мне реальные истории о войне. Когда она ворвалась в её жизнь, ей было 12.
«В воскресенье 22 июня я пошла в школу за учебниками на следующий год. Иду, а навстречу – люди взволнованные: «Война! По радио передали!» – вспоминает она. – Вокзалы зазеленели военными, шли и шли парни из деревень, призванные и добровольцы, девушки».
Наталия Ивановна признаётся: из её близких мужчин никто не оказался на войне. Всех репрессировали.
С дочерью «врага народа» сидеть нельзя
С 1937 года Наталия с мамой ютились по баракам и чужим углам – больше никуда не пускали. В школе девочка всегда сидела одна. Педагоги не разрешали классу общаться с «дочерью врага народа». Неважно, что «враг» был их коллегой – работал учителем в той же школе. Его арестовали за то, что он строил железную дорогу в Китае. Там же, в многонациональном городе Харбине, прошло и детство Наталии.
«Мать переехала в Китай подростком и рано пошла работать. Дед, бывший казачий атаман, перевёз семью, чтобы выжить в голод. Но денег не хватало, – делится она. – В 19 лет мама вышла замуж за моего отца – бывшего штабс-капитана царской армии. Он был учителем в русской школе Харбина».
Жили неплохо: Наталия вспоминает шёлковую одежду и богатых соседей, красивые магазины. Но в 1937 году всё закончилось. СССР продал железную дорогу, а семью поставили перед выбором: сменить гражданство или вернуться домой. Так они оказались в посёлке Отрожка под Воронежем.
Вспоминая день, когда отца арестовали, Наталия Ивановна говорит громче и медленнее:
«На перемене подходит ко мне учительница: «Срочно домой, у вас обыск». Прибегаю – всё развалили, фотографии из альбомов вырвали, вещи перерыли, часы забрали… Отца повели, он наклонился ко мне: «Не плачь, я скоро вернусь». Но я поняла: не вернётся».
Тогда Наталия была первоклассницей. Мать ездила в тюрьму с передачами, но ее прогоняли. Ничего не принимали. О том, что Ивана расстреляли, она так и не узнала. Это стало известно в 1990-е, когда Наталии было за 60.
«Могилы нет, расстрелянных просто во рвах оставляли, – признаётся она. – Но и мы с мамой потом хлебнули горя, ведь в войну стали беженцами».
Великая Отечественная война: от обстрела по ржаному полю
От бомбёжек в Отрожке убегали без вещей – еле влезли в поезд. Доехали до станции Графская в Воронежской области, провели два дня в подполе у знакомых. На третий решились продолжить путь пешком.
«Помню: бежим по полю высокой ржи, и вдруг – вой самолетов, – эмоционально рассказывает Наталия Ивановна. – Кого-то там и убило, но мы с мамой уцелели. Добрались пешком до Борисоглебска, а на поезде уехать оттуда не смогли: все перроны были в раненых».
Так мама и дочка обосновались ровно между Воронежем и Куйбышевым. Выжить помогла человеческая доброта.
«В Борисоглебске нас приютила одна женщина. Помню, она всё удивлялась, как мы не взяли с собой вещей, – вспоминает Наталия Ивановна. – Сама она приготовила узелок на случай бомбёжки. Но, когда на её огород упала бомба, она и думать про него забыла. Хорошо, что остались живы».
Два года девочка не ходила в школу: нечего было даже надеть. Когда добрые люди отдали вещи, вернулась к учёбе и окончила семь классов. Дальше сразу пошла в педагогическое училище на преподавателя русского языка и литературы. Хотела в вуз, но доучиваться в школе дальше не могла: там выдавали всего 350 граммов хлеба, а в училище – 500 граммов.
Стихи о войне: я хотела излить свою боль
«Преподаватели готовили нас к преподаванию в сельских школах, где учитель «и жнец, и ткец, и на дуде игрец», – улыбается Наталия Ивановна. – В такое тяжелое время находились силы учить нас рисованию, были классы скрипки, фортепьяно, пения! И это в обыкновенном райцентре, в войну!»
Однажды вечером девушка с подругой из училища пошла в Дом офицеров на вечер. Там встретила будущего мужа – курсанта лётного училища. С ним она объездила не один военный гарнизон, прожила 37 лет и воспитала дочь. Ради любимого она на десять лет забросила работу, но о роли домашней хозяйки не жалела.
«Секрет долгой семейной жизни – в терпении, – делится Наталия Ивановна, а потом лукаво прибавляет. – Признавай, что муж главный, и делай по-своему тихонечко. У меня муж был с характером, но хороший, очень я его любила».
Когда муж умер, в Наталии было столько боли, что она вдруг стала писать стихи. Чтобы излить горе. Сейчас у неё больше 200 произведений.
«Весна, отгремела Победа,
Но солдаты ещё пьяны, – читает Наталия Ивановна.
– От буйства радости, зелени,
От мира и тишины».
Когда кончилась война, Наталии было 16. Сейчас ей 95, но она во всех подробностях помнит тот день: и трофейный аккордеон, и сирень, и эшелоны, которые она бегала встречать на перрон – хотя ждать было некого.
Тогда все верили, что войны больше никогда не будет. Только она и не уходила – осталась даже во снах. Тихим низким голосом Наталия Ивановна пересказывает мне один из кошмаров: вой самолётов, обстрел и перепуганная кошка за пазухой. Всё, как в жизни. Как 80 лет назад.