Реформа орфографии 1918 года: как нас научили писать

Чем «мир» отличается от «мiра»? Кого нужно «разстрелять» за особые преступления? Вопросы могут показаться необычными – как минимум с точки зрения правописания. Ведь после революции наш язык претерпел изменения. Реформа орфографии 1918 года разделила историю великого и могучего на «до» и «после». Впрочем, таких рубежей было несколько.

Алексей Бодяшкин

Реформа орфографии 1918 года: как нас научили писать большевики

Нарком просвещения А.В. Луначарский, активный проводник реформы

Красный Октябрь перевернул не только политику. Он дал дорогу реформе русского языка, предпосылки которой зрели с начала 1900-х годов. Академик Алексей Шахматов и другие лингвисты давно считали, что нормы орфографии пора приспособить к реалиям современной речи. И вот, момент настал… 10 октября 1918 года большевики вышвырнули в океан истории несколько лишних букв. А заодно скорректировали грамматику. Подробнее о том, что произошло и как мы пишем сегодня – в материале Добро.Медиа.

Суть реформы орфографии 1918 года

Если я обращу человечество в часы

И покажу, как стрелка столетия движется,

Неужели из нашей времён полосы

Не вылетит война, как ненужная ижица?

Это стихи поэта-футуриста Велимира Хлебникова (героя одного из наших материалов). Ижица – буква, которая действительно пропала после реформы орфографии. Впрочем, ещё до революции писать её практически перестали. Она казалась забавным экспонатом – чем-то вроде древнего мамонта в стаде африканских слонов.

Помимо ижицы, исчезли и другие буквы: Ѣ (ять), Ѳ (фита), а также І («и десятеричное»). На конце слов после согласных перестали писать «ер» (твёрдый знак). Вывеска «хлѣбъ», которую порой можно увидеть на современных магазинах, – это явная игра в «дореволюционность». Что ж, этот «царский маркетинг» часто себя оправдывает.

Так выглядели уличные вывески до Октябрьской революции (да и после неё исчезли далеко не сразу)

Не вдаваясь в тонкости реформы орфографии 1918 года (а их было действительно много), обозначим ещё несколько изменений, которые влияли на письменную речь прапрадедов.

Поменялось написание приставок на з/с: с 1918 года перед «с» ставим глухой согласный (было «разставить», стало «расставить»), перед «з» – звонкий («избирать»)
В родительном и винительном падежах прилагательных и причастий окончание -аго после шипящих превратилось в -его (мы пишем «высшего», а не «высшаго», как при царе). В остальных случаях -аго заменялось на -ого, а -яго на -его
Форма женского рода «ея» превратилась в «её», «нея» – в «неё»
Формы женского рода множественного числа «онѣ», «однѣ», «однѣхъ», «однѣмъ», «однѣми» превратились в привычным нам слова – «они», «одни», «одних», «одним», «одними».

Кому нравилась старая орфография: громкий и тихий протест уходящего мира

«Никогда не приму большевистского правописания. Уж хотя бы по одному тому, что никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь…» – писал академик Иван Бунин, убеждённый противник советской власти.

Для него – наследника «старого мира» – реформа орфографии 1918 года стала культурным преступлением. Отвергая «красное», Бунин принципиально использовал только вымерший алфавит. Ориентация на прошлое лишь усиливала его ностальгию по дворянским усадьбам, вишнёвым садам и антоновским яблокам. Особенно – в эмиграции.

Поклонником дореволюционной старой орфографии был также филолог Дмитрий Лихачёв – о нём мы писали отдельную статью. Однажды в кружке под названием КАН (Космическая Академия Наук) он делал шуточный доклад про отменённые большевиками буквы. Вероятно, к филологическим взглядам молодого лингвиста примешивался и политический подтекст. Так или иначе, Лихачёв жалел, что язык упростили.

Знания разорвёт цепи рабства. Плакат послереволюционной эпохи. Фото из открытых источников

Несмотря на радикальную реформу, за использование старой орфографии людей не преследовали. Более того: вплоть до конца 1920-х годов некоторые советские издания по-прежнему выходили с «ерами» и «ятями» – так же, как при царе.

Другая реформа орфографии: о чём мы редко вспоминаем

Революционный вихрь не был последним событием, которое оставило след в русской речи. Язык продолжал меняться, а учёные мужи пытались реагировать на эти метаморфозы. Этот процесс бесконечен.

К примеру, важной вехой в истории языка стала реформа 1956 года. В хрущёвский период написание ряда слов изменилось и стало тем, которое привычно нам до сих пор. Теперь мы пишем «идти» вместо «итти», «диета» вместо «диэта», а также «чёрт» вместо «чорт». И если у вас дома есть книги, которые выпущены при Сталине, вас ждёт немало интересных открытий.

Занятия по ликбезу (ликвидации безграмотности) в СССР. Фото 1930-х годов

Грядёт ли новая реформа орфографии? А может, и других разделов языка? Почти наверняка, считают филологи. Правда, сегодняшний язык меняется так быстро, что зафиксировать все его причуды в словарях почти невозможно.

«Мне кажется, у нас опять назрела реформа… Просто это дорогостоящее мероприятие, – комментирует доцент кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ Наталья Василькова. – Между тем в языке много недоговорённого, непрояснённого. Узус (то, как мы говорим на самом деле – прим. авт.) оказывает влияние на норму. Поэтому изменения могут затронуть не только орфографию, но и значения слов. Например, в словарях до сих пор не зафиксирована позитивная коннотация слова “амбициозный”. А в речи она давно существует».

В общем, ждём новых реформ и наслаждаемся живой русской речью. Пока есть возможность. А заодно перечитываем великих авторов (отсылаем всех к нашей рубрике «Классическое добро»), чтобы не забывать, как звучит настоящий «великий и могучий». Слово – оружие, которое никто у нас не отнимет.

Ранее мы писали о советских экспериментах в музыке, благодаря которым возник первый в мире оркестр без дирижёра.