Искусство без барьеров: как Третьяковская галерея превратилась в пространство для всех

В Москве завершилась международная конференция «Пространство трансформации: музеи для ментального и эмоционального благополучия», которая собрала на площадке Центра толерантности Еврейского музея ведущих экспертов в области музеологии, психологии и инклюзии. Алла Орлова – главный специалист отдела обеспечения доступности и инклюзии Третьяковской галереи – рассказала о практическом опыте создания Доброго музея. Это уникальное инклюзивное пространство, где искусство становится доступным для людей с особенностями развития. Как именно один из самых главных музеев России за 12 лет превратился из классического культурного учреждения в пространство для всех, где каждый может почувствовать себя нужным и принятым? 

"Добрый музей". Фото: Пресс-служба Третьяковской галереи

Название проекта родилось благодаря девочке Маше: впервые побывав на инклюзивном занятии, она назвала Третьяковскую галерею «добрым музеем». С тех пор эти слова стали символом целого движения за доступность культуры.

О работе Доброго музея: начало пути

– Как началась работа с особыми детьми в 2013 году? Какие были первые реакции – детей, родителей, коллег?

– Началось всё неожиданно, когда моя приятельница-художница, работавшая с ребятами с синдромом Дауна в родительской общественной организации «Время перемен», попросила меня провести им экскурсию по музею. 

Главный специалист отдела обеспечения доступности и инклюзии Третьяковской галереи Алла Орлова. Фото: Пресс-служба Третьяковской галереи

Пришла группа из 15 человек, все были разного возраста. Мы гуляли по галерее, я им рассказывала, показывалы экпонаты, все были на позитиве, все улыбались, никто не спрашивал, не перебивал, и расстались мы все совершенно воодушевлённые и радостные. Далее время от времени такие экскурсии повторялись,  я предложила после них порисовать в студии. 

В какой-то момент я совершенно случайно поняла, что всё, что я говорила, им не понятно, они просто слушали и смотрели, даже не кивали. Примерно если бы мы с вами приехали в Китай и, не зная китайского языка, слушали бы экскурсию в музее. 

И вот тогда я подумала: «Я начну с ними заниматься, попробую выстроить диалог».

– С какими трудностями столкнулись в самом начале? Существовали ли готовые методики или всё приходилось изобретать с нуля?

– На тот момент не было никаких методик, никто ещё ничего не знал. Опыта не было и за рубежом. Делала всё с нуля, интуитивно. Потом уже постепенно стали появляться публикации, книги. Наше сообщество потихоньку стало расширяться. Самое главное – это замотивировать. Интереса нет – результата нет.

– Как расширялась аудитория? Когда появились дети с РАС и другие группы?

– В 2013 году пришли ребята с синдромом Дауна. В 2015 году я взяла первую группу ребят с РАС. Они пришли со своим поддерживающим психологом, и только благодаря ему я отважилась и согласилась, чтобы начать этот эксперимент. Поначалу было очень сложно, но благодаря этому мы сделали больше инструментов доступности музея: социальная карта, карта сенсорной безопасности и т.д.

О методиках и подходах

– Какие методики показали наибольшую эффективность в работе с разными группами посетителей?

– Методика одна, к каждой группе она адаптируется, это методика-конструктор. Для каждой группы от результата анкетирования я выстраиваю занятие. В зависимости от того, какую информацию я получаю от сопровождения, от педагогов или от родителей, которые организовывают занятие или экскурсию. 

Фото: Пресс-служба Третьяковской галереи

Есть общее: говорить неспешно, дождаться ответа, не спешить, не торопить, говорить простым, ясным языком, понятно, не перегружать речь информационно. Использовать визуальный и тактильный материал, опираться на личный опыт участника занятия.

– Как происходит адаптация классических произведений искусства для восприятия людьми с особенностями?

– Через тактильное, через пластику тела показать – жестом руки, мимикой лица, это сложно, но это возможно, удержать внимание на рассмотрение, потому что по началу:

• Первая задача – прийти в музей и не убежать из него
• Вторая задача – прийти и удержать внимание на рассказе педагога
• Третье – увидеть то, что показывает педагог
• Задача со звёздочкой – когда мы начинаем чувствовать.

О масштабировании опыта и будущем инклюзии

– Как «Добрый музей» стал центром обучения для других музеев России?

– Официально мы им не являемся, но за счёт нашего профессионализма и скрупулезной работы нас так негласно называют. Мы ко всему подходим очень внимательно и работаем по принципу «Ничего для нас без нас». Наше пространство доступно для людей с инвалидностью и без неё.

Фото: Пресс-служба Третьяковской галереи

– Какими вы видите инклюзивные музейные пространства через 10 лет?

– Инклюзия – это портал в будущее. Делая музей инклюзивным, мы делаем его комфортным и удобным для абсолютно всех посетителей. Забота о человеке прежде всего.

– С чего начать музею, который никогда не работал с особыми посетителями?

– Самое главное – это желание, эмпатия и виртуозное знание экспозиции. Не стоит бояться, нужно начинать просто делать.

Читайте также:

Город для всех: как Москва учится быть инклюзивной и что может сделать каждый из нас

Доброму музею меньше года, он стал следующим этапом в развитии проекта «Лучше вместе», который нацелен на творческое развитие людей с ментальными особенностями и их интеграции в культурную жизнь общества. Музей сделан так, чтобы каждому в нем было комфортно и уютно. В будущем у команды есть планы, чтобы осуществить проект «Поддерживающие занятость», в котором примут участие выпускники мастерских и будут помогать сотрудникам музея.

Беседовала Василиса Лисина