«Если мы не поможем, никто не поможет»: серебряный волонтёр из Киргизии спасает пенсионеров от одиночества
Интервью
«Почему в нашей стране самые сильные фонды для помощи детям-инвалидам? Потому что их организовывают матери»
Тенденции в некоммерческом секторе в нашей стране очевидны: общество остро реагирует на актуальные запросы и предлагает помощь. Главный редактор Добро.Журнала пообщался с Вячеславом Гудалиным, советником генерального директора Фонда президентских грантов, экспертом Международной Премии #МЫВМЕСТЕ. Встреча прошла на защите проектов полуфиналистов Премии в Саранске. В каком состоянии сегодня гражданский активизм, где грань между нуждой и иждивенчеством и почему россияне помогают детям больше, чем пожилым, читайте в нашем материале.
В этом году заявки на Международную Премию #МЫВМЕСТЕ подали почти 40 тысяч человек, что намного больше, чем в прошлом. Как думаете, с чем это связано? И отвечают ли проекты запросам общества?
Тенденция может быть связана с нашей реальностью, в которой мы живём. Мы видим, что появилось много гражданских инициатив. Люди сами пытаются решить проблемы, с которыми сталкиваются. И этот процесс – основа формирования гражданского общества. Люди не ждут, что кто-то придёт и решит все проблемы сразу, а берут и сами делают. И подобных примеров достаточно: волонтёры передают нуждающимся одежду, еду, и так далее. То есть люди сегодня сами активно организовываются.
Велик риск, что те, кому помогают, могут «застрять» в статусе иждивенца. Не видите ли вы в этом некую сложность? Ведь хочется, чтобы проекты перерастали в нечто большое, чем просто сиюминутное решение сложившейся проблемы?
На мой взгляд, в этом как раз уникальность гражданской инициативы. Ни государство, ни муниципальные органы не в состоянии так оперативно реагировать, как НКО или простые люди. В этом суть всего некоммерческого сектора в нашей стране. Что касается иждивенчества – вопрос сложный. У нас есть проект, когда волонтёры развозят горячую еду пожилым людям. Это иждивенчество? Ведь у этих людей нет другой альтернативы, потому что они в старости остались одни. Это не про иждивенчество, а про возможность достойно жить.
Волонтёры часто сталкиваются с тем, что люди постоянно требуют большего. Не станет ли это причиной выгорания и некоего надлома добровольца?
Сюжетов и вариантов на эту тему может быть много. Я всё-таки исхожу из того, что у человека должны быть удовлетворены базовые потребности, а потом, может быть, он поймёт, что хочет чего-то большего. И пойдёт и сам для этого что-нибудь сделает. Мы не можем его заставить, потому что существуем в той системе, в которой существуем. Наше государство не стимулирует иждивенчество. К примеру, на одно пособие у нас не проживёшь, как в некоторых западных странах, где люди практикуют такой образ жизни из поколения в поколение.
На ваш взгляд, какой сегодня запрос общества? Каких проектов хотелось бы больше, и достаточно ли их?
В Фонде президентских грантов мы считаем, что само общество формирует запрос и готовит проекты. НКО – это и есть гражданское общество: там видят проблему и её решают. Сегодня очень много проектов связано с помощью военнослужащим, гуманитарной помощью новым территориям. Примерно по такому сценарию развивалась история с коронавирусом. Началась эпидемия – появились соответствующие проекты. Общество моментально реагирует.
И здесь важно понимать, как формировался некоммерческий сектор в нашей стране. Это всегда была личная боль, какая-то личная история. Почему в нашей стране самые сильные НКО для помощи детям-инвалидам? Потому что их организовывают матери. Превозмогая свою боль, они решают проблемы детей.
Некоторые исследования показывают, что россияне, в первую очередь, готовы помогать детям и животным, но забывают о старшем поколении. Как вы думаете, с чем это связано?
Это серьёзный вопрос: почему пожилым помогают меньше, чем «кошечкам-собачкам». Может быть это связано с российской ментальностью. Ведь у нас в обществе устоялось мнение, что пожилых поддерживают члены семьи. Дети и внуки. Всем известен факт, что в южных республиках и вовсе нет домов престарелых.
И ещё причина может быть в том, что работать с пожилыми очень сложно.
Во всяком случае, это хороший повод всем нам задуматься.
Скажите волонтёрам небольшое напутствие: что им нужно делать, или не делать, чтобы стать ещё лучше?
Я за то, чтобы в стране функционировал устойчивый некоммерческий сектор. Чтобы волонтёрство стало профессией, и люди, работая в НКО, получали за это зарплату. А не приходили туда вечерами после основной работы. Если человек горит своим делом, то моя главная рекомендация – создавая НКО, учитесь. Осваивайте ораторское искусство, фандрайзинг и менеджмент.
Я верю, что у волонтёров, у которых горят глаза, огромный потенциал. Мировой опыт говорит, что без устойчивого некоммерческого сектора будет тяжело развиваться обществу. Сегодня НКО может стать мощной заметной силой.
Ранее Анастасия Зацепурина Председатель Движения «Волонтёры-медики» рассказала Добро.Журналу, как она и её коллеги помогали в больницах в пандемию.
Заглядывайте в наши сообщества!
ВКонтакте — vk.com/dobro.press
Телеграм — t.me/dobrojournal
Фото: Максим Окунев, Глеб Нагаев
