В мае в одном из онлайн-кинотеатров вышла восьмисерийная драма «Плейлист волонтёра» с Иваном Янковским в главной роли. Это – экранизация одноименного автобиографического романа Мршавко Штапича. Настоящее имя писателя – Артём Ляшенко. Что значит его псевдоним? Как он попал в поисково-спасательное движение? Почему те, кто ищет других, на самом деле борются с внутренней пустотой? Об этом он рассказал корреспонденту Добро.Журнала Дарье Елиной. А ещё – поделился списком литературы и рассказал о личном плейлисте.
«Такие мы, телевизионщики, циничные»
Артём, в мае вышел сериал по вашей книге «Плейлист волонтёра», вы же написали к нему сценарий. Как в одном предложении описать суть произведения?
Я думаю, эта история отражает реальную палитру поисково-спасательного движения. Многие сюжеты списаны с настоящих: есть трагические моменты, есть даже весёлые. Но читатель должен понимать, что это гонзо-литература: грязная, панковская, с обилием мата и секса. Её не стоит давать тем, кто привык к нежным трепетным историям. Короче, чувствительным – в руки не брать, беременным – с осторожностью, только по рекомендации врача (смеётся).
Как отреагировали на такое прочтение реальные волонтёры-поисковики?
Реакции разные. Мне писали координаторы из регионов, которые в восторге и от книги, и от сериала. Есть те, кто немного обиделся на меня из-за того, что я не сделал их прототипами героев. Пишут, мол, я же такой яркий, почему не написал обо мне? А кто-то нашёл мой стиль и посыл неверными, слишком грубыми.
Ваше произведение автобиографическое: вы сами четыре года активно занимались поисками, а главный герой – это вы сами. Расскажите, как впервые оказались в отряде ЛизаАлерт?
На первые поиски я поехал в составе телевизионной группы. Делал репортаж об упавшем вертолёте. Сотни людей искали его в течение недели на площади в 100 квадратных километров. Поисковая группа, в которой был я, наткнулась на вертолёт всего за два часа поисков. Это как найти иголку в стоге сена.
Увидев труп пилота, я был в восторге! Что поделать, такие мы, телевизионщики, циничные. А ещё меня поразили добровольцы. Я подумал: ничего себе, люди по своей воле приехали на своих машинах за 150 километров от Москвы прочёсывать лес, зная, что найдут только труп. Для этого они применяют сложную тактику, совершенствуют навыки. Это меня и зацепило, я решил прийти ещё. Так и втянулся.
«Можно дружить даже с чёртом, чтобы спасти чью-то жизнь»
Что подталкивает людей выходить на поиски, когда всем понятно, что пропавший не выжил?
Для заядлых поисковиков не важно, жив пропавший или мёртв. На месте исчезнувшего человека всегда образуется пустота, и нужно эту пустоту заполнить: спасти кого-то или предать земле. Побороть пустоту внутри себя очень сложно. И тут подворачивается такая красивая, этически однозначная цель: биться с пустотой снаружи. Участвовать в таких битвах увлекательно, но глобально в этой войне никогда не выиграть.
Заядлые поисковики – кто они?
На поиски выходят молодые и в возрасте, богатые и бедные, одинокие и семейные. Единственная общая черта, которую я обнаружил за годы общения – жажда биться с пустотой, это – универсальная проблема для человечества.
Некоторые читатели-поисковики не согласны со мной. Каждый может считать, что вот он-то не борется с внутренней пустотой, а наоборот, ищет людей от внутренней наполненности. Я думаю, это самообман. Впрочем, не претендую на роль пророка. Может, я ошибаюсь.
Какая история поисков поразила вас больше всего?
Больше всего меня потряс первый детский труп. Это был случай во Владимирской области: маньяк утащил ребёнка в лес и убил. Меня отправили к телу передавать координаты спецслужбам.
Этот поиск стоит перед моими глазами всегда: нераскрытая, непродлённая жизнь, которой даже не дали шанса. Невинное дитя, которое лишили жизни по прихоти какого-то ублюдка. Дети – как ангелы, и увидеть перед собой мёртвого ангела… Сложно описать, что происходит внутри в этот момент. Это совсем не то же самое, что видеть взрослого, который погиб по собственной вине.
Как вы изменились за время в поисковом отряде?
Трудно отрефлексировать. Наверное, я приобрёл управленческий опыт, стал более договороспособным. Увидел, сколько отзывчивых людей в нашей стране. Никогда не забуду поиски ребёнка в Ростове, на которые записались 15 тысяч человек. Представьте себе картину: только чтобы осмотреть поле размером километр на километр, 800 людей взялись за руки и прочесали его так, что можно было найти коробок спичек!
А ещё за время в отряде я пришёл к мысли, что все средства хороши, когда ты занимаешься правильным делом. Можно дружить даже с чёртом, чтобы спасти чью-то жизнь.
То, что людей ищут не спецслужбы, а посторонние люди – это нормально?
Экстренные службы не справляются со всем и никогда не будут. Всегда нужно будет помогать государству, родине, людям вокруг. Это нормально, это единственно возможный путь жизни. Философию «Мы платим налоги, а государство всё за нас сделает» я считаю пагубной. Государство не может выбросить ваш бычок в урну. Делайте это сами: выкидывайте мусор, подметайте пол, мойте головы своих детей.
«Я хочу любить Россию, как серб»
Вы пишете книги под псевдонимом Мршавко Штапич. Расскажите, как он появился?
Я изучал сербский язык, и была у меня учительница Милена. Однажды на уроке я спросил, какое сербское имя она бы мне дала. Она сказала «Мршавко Штапич», что переводится как «худой дрыщ». Я в ответ назвал её «Дебелка Круглич» – что-то вроде «Толстяна Жирдяевна». Посмеялись и забыли.
Когда нужно было выпускать книгу, я решил взять такой по приколу. А сейчас вижу в этом более глубокий смысл. Сербы очень любят нашу страну, говорят: «Россия – майка мама». Я долго думал, а почему мы так не можем? Я хочу любить Россию, как серб. Так что этот псевдоним – отражение моей любви к родине.
Чем ваш герой отличается от вас?
Мой персонаж Штапич – это портрет худшей части меня. Будет пафосно звучать, но ещё Гоголь писал, что надо взять самые дрянные черты и нарисовать себя таким, каким ты себя недолюбливаешь. Мне эта идея близка, я на ней воспитан.
А герой сериала чем от вас отличается?
Пока мне сложно это осознать. Смотреть на себя со стороны вот так буквально – шизофреническая практика. Трудно поверить, что меня сыграл Янковский, это странно.
Считаете ли вы себя добрым человеком?
Нет, наверное. Добрый – просто прилагательное, а эта часть речи для меня мало что значит. Значение имеют только глаголы, действия.
Где для вас грань между добром и злом?
Всё зависит от того, какой вопрос рассматривать. Возьмём ситуацию: человек обеспечил работой сто людей, половина из которых – матери-одиночки. Это же отлично! А если этот человек снимает кино на деньги государства, половину средств забирает себе, и кино получается галимое? Деконструкция любого события покажет реальную картину, а абстрактной грани между добром и злом для меня не существует.
Меломан: от тяжелого рока до церковных распевов
Где для вас грань между хорошей и плохой литературой?
Хороша та литература, которая помогает человеку задуматься и в итоге совершать меньше дерьма. Достоевский, Гоголь, Пушкин – они все ведут к добру и любви.
Какие три книги вы посоветуете нашим читателям?
Первым делом – Евангелие, конечно. Из современной литературы – Кирилла Рябова. Считаю его лучшим российским писателем моего поколения. Можете брать любую книгу, не ошибётесь. Но особенно рекомендую роман «777» – его скоро экранизируют. Ну и третья книга – «Война и мир» Льва Николаевича Толстого.
Над каким произведением работаете сейчас?
Недавно отдал в издательство новую книгу с экологической проблематикой: про нехороший завод, который сливает вредные вещества в реку у посёлка на севере России. И главный герой должен доказать местным жителям, что происходящее – благо.
А сейчас хочу написать ужастик. Потому что мы все постоянно живём в страхе. К тому же, это традиционный для русской литературы жанр – Николай Васильевич Гоголь разработал невероятную традицию, указал путь, по которому нужно идти.
Название каждой главы в книге «Плейлист волонтёра» – музыкальная композиция, которая создаёт настроение для повествования. Какие музыкальные произведения передают ваше настроение сейчас?
Сейчас я пишу под сочинение Николая Сербского, распев «Всепетая», посвящённый Богородице. Я вообще меломан: от тяжелого рока до церковных распевов, джаз, классика. Сегодня слушал «Бронемиру», вчера – Татьяну Буланову.
Нужно ли рассказывать о добрых делах?
Если бы сказал сейчас «не нужно», это было бы ложью, ведь я целую книжку об этом написал. Но на самом деле зависит от контекста. Библия говорит, что добро надо делать тихо и незаметно, чтобы одна рука не знала, что делает другая. Но без хорошего примера растут плохие дети. Надо побуждать людей делать что-то полезное.
Ранее Добро.Журнал публиковал интервью с музыкантом Петром Наличем.
Заглядывайте в наши сообщества!
ВКонтакте — vk.com/dobro.press
Телеграм — t.me/dobrojournal