Вера Борисенкова – балерина Большого театра, которая на протяжении 12 лет ездит с благотворительными концертами в детские дома, онкобольницы и хосписы, собирает необходимые вещи и дружит с юными подопечными. Почему в 22 года она стала опекать незрячую девочку? Как проявляется эйджизм в театре и причём тут бодипозитив? Что не так с современными поклонниками балерин? Об этом и многом другом Вера Борисенкова рассказала в интервью корреспонденту Добро.Журнала Дарье Елиной.
В.Б.: Безумный мир и безумное время! Мы всё время куда-то бежим, и часто не по своей воле! (Вера улыбается, садясь за столик в кафе. У балерины плотный график, поэтому договориться об интервью получилось не сразу).
В предыдущую нашу беседу мы говорили о благотворительном концерте в Первом московском хосписе, которому помогает фонд «Вера», когда вы танцевали «Щелкунчика» вместе с пожилой пациенткой. Давайте мысленно вернёмся в тот день. Какое самое яркое впечатление сохранилось спустя несколько месяцев?
Нас встретили с такой любовью! Меня поразило ощущение, что я нахожусь в уютной старорусской даче. Особенно ярко запомнилось, что некоторые пациенты только вышли с косметических процедур: кому-то делали маникюр, кому-то – ресницы. В контексте хосписа такие бытовые мелочи становятся показателем человечности.
Чем отличается реакция на выступление у взрослых пациентов и детей?
Во взрослом хосписе люди достаточно жизнерадостные. Они более спокойные, сдержанные, чем дети. Слава Богу, малыши не настолько болезненно воспринимают трудный период болезни. Когда мы спрашиваем, кто будет танцевать, вызываются все: даже те, кто в инвалидных колясках. Тяжелее родителям. Больно встречаться с ними глазами.
С чего началась ваша история благотворительности?
Это было 12 лет назад. Я была молода, у меня было много сил, и я хотела ими поделиться. Узнав, что знакомые везут подарки в детский дом в Рязани, я спросила, чем я могу помочь. Мне сказали, раз я танцую, могу привезти детям концерт. Я позвала коллег, и мы, 20 артистов, поехали туда в свой единственный выходной.
Почему продолжили заниматься благотворительностью?
На старте я не слушала, сильно ли рвётся моё сердце, больно ли мне. Я понимала, что есть задача, её нужно выполнять, будь то праздник, субботник на территории интерната или решение проблемы конкретного ребенка.
Помню свой первый концерт в НИИ Блохина на Каширке. Я зубами стучала от страха, не знала, уместна ли я здесь. За полчаса до выступления к нам зашла маленькая девочка, которая везла за собой капельницу. Она серьёзно, так по-деловому сказала: «Артисты приехали? Ну, я готова!» Со временем я поняла, что еду не дарить праздник, а получать его. Все самые ценные уроки жизни мне дали там – в больницах у людей, которым было непросто.
Вы занимаетесь адресной помощью. Как считаете, не слишком ли она зависит от личной симпатии? Высока опасность, что помогут тому, у кого глаза красивее.
Я не призываю к тому, чтобы все занимались именно адресной помощью. Фонды делают огромную работу. Но мой путь сложился так. Осудить можно за всё. Даже под видео, где мы танцуем с пациенткой хосписа, было много хейта. Писали, что это «постанова» и пиар. Но мне всё равно, что они пишут. Я призываю: не ищите больших дел, найдите маленькое и осуществите его. Если вам понравились глаза больного ребёнка или бабушки, помогите. Необязательно деньгами. Можно, например, стать репетитором для школьника в онкоцентре.
В нескольких интервью вы говорите о девочке-сироте из Нальчика, которую опекаете. Расскажите подробнее, как это произошло?
Мне было 22 года, я приехала на благотворительный концерт в детскую онкологическую больницу на Каширке. Помню, как после выступления ходила по палатам, потянула за дверь с маленькой ёлочкой. Врач хотела меня остановить: «Не надо, тяжело». Но я зашла. Там была крохотная девочка с заклеенными глазками, лысенькая после химиотерапии. У неё была двусторонняя ретинобластома, после которой она полностью потеряла зрение. Рядом с ней была женщина. Я думала, это мама. Оказалось – воспитатель детского дома. Для меня это было потрясение. Я видела больных детей, но рядом всегда были любящие люди. Взяла Дашу на руки и поняла, что это она меня выбрала.
Я тогда жила в однушке, но забрала её: сняла для малышки отдельную квартиру, наняла няню и массажиста. Думала об усыновлении, советовалась со специалистами. Но меня убедили, что сама я не смогу вырастить самостоятельного взрослого из незрячего ребёнка с особенностями развития. Я отправила её в огромный детский центр для слепоглухих в Сергиевом Посаде – там её учат не только читать и считать, но и вести быт, жить самостоятельно. Я её навещаю.
Как отреагировали близкие, что вы так рано взяли на себя огромную ответственность?
Помогали все! Моя подруга стала Дашиной крёстной. Меня очень поддержал супруг, мои друзья и родные. Многие присылали малышке вещи. В интернат она поехала с грузовиком одёжек и игрушек.
Какая Даша сейчас? Что чувствуете, когда с ней общаетесь?
Даша взрослая – ей десять. Даша красивая – у неё огромная русая коса. Она хулиганка – просто всегда была такой. Она встречает меня и всегда узнаёт. Называет меня по имени, а мою маму – по имени-отчеству. Мы гордимся ей. Я бы никогда не достигла того прогресса, к которому она пришла. До пяти лет она молчала. Сейчас на каждый праздник она записывает мне видео со стихотворением.
Какие люди повлияли на ваш путь в благотворительности?
Елизавета Глинка. Я была ещё маленькой, когда увидела программу, где женщина с распахнутыми глазами помогала людям, которые тогда вызывали во мне отвращение и ужас. Ребёнком я всегда отворачивалась от пьяных и грязных. Меня поразило, с какой любовью доктор Лиза относилась к ним.
Занимались ли благотворительностью в вашей семье?
В моём детстве слово «благотворительность» было не в ходу. Но мама всегда старалась помогать людям: например, передать продукты больной соседке было обязательным.
В соцсетях вы писали о своём дедушке Василии – русском живописце, который жил в Ленинграде. Он как-то на вас повлиял?
Мой дедушка, Василий Павлович Борисенков, всё своё творчество посвятил природе. В его пейзажах преобладает зелёный цвет, из-за этого коллеги-художники прозвали дедушку «Вася Зелёный». Его работы висят в Русском музее. Он прожил 96 лет, за всю жизнь не обидел даже мухи. До последнего дня был в здравом уме. Два раза в неделю ходил в баню, не переставал рисовать, гулял по Петербургу. Он не остановился ни на секунду. Его не стало в мае 2020 года. Помню, в нашу последнюю встречу прямо на пороге я попросила его: «Скажи мне чего-нибудь хорошего, важного». И он ответил: «Люби людей. Больше всего на свете дорожи людьми, это самое главное». И закрыл дверь.
В одном из постов пишете, что в детстве у вас были бесконечные дополнительные уроки музыки, балета, гимнастики, выставки. Не было ли обидно, что другие гуляют, играют с друзьями, а у вас нет на это времени?
Я не чувствовала себя ущемлённой. Благодаря маме я научилась получать удовольствие от всего, что делаю. Не нужно ждать, что произойдёт чудо и тебе понравится играть на пианино, говорила мама. Важно воспитать в себе удовольствие от того, что ты нажимаешь на клавиши, что учитель делится с тобой секретами.
Неужели не было протеста в подростковом возрасте?
Не было! Мне сейчас иногда знакомые говорят: «Ты видишь мир в розовых очках». Пусть это будет моим недостатком, но я убеждена в том, что это – мой мир, и он правильный. Я уверена, что эмоции – это как мышца. Её нужно тренировать ежедневно. Надо каждое утро, выходя из подъезда, говорить: «Боже, какой чудесный день! Мне дует в лицо ветер с мокрым снегом, как это освежает!»
Ваши занятия и отношение к миру наверняка делали вас непохожей на сверстников. Как с ними складывались отношения?
В школе у меня не было близких друзей, и я из-за этого очень переживала. Подростком я совершила много ошибок в отношениях со сверстниками. Но в театре я обрела своих первых близких подруг. Для меня главное в дружбе – поддержка и принятие, умение разделить радость и грусть.
В одном из интервью вы говорите, что во время учёбы часто слышали фразу – «разве балерины могут быть такие длинные». Было ли вам тогда обидно, и как справлялись с чувствами?
Я чувствовала только одно: я должна доказать всему миру, что высокие балерины будут. Семья дала мне такую защиту и опору, что на слова «ты не сможешь» отвечаю, что всё равно попробую. Это благодаря маме и папе, которые меня поддерживают.
Сложно ли было держать вес в подростковом возрасте?
Очень сложно! В 16-17 лет я была толстой для балерины. Педагоги понимали это и давали время и возможность привести себя в нужную форму. А вот старшие коллеги прямо в лицо говорили: «Тебе не место в театре! На кого ты похожа!» Видеть смену поколений им было болезненно, и они нас, молодых, люто ненавидели. Странно, но эйджизм в балете работает наоборот: непросто приходится именно молодым. Когда я сейчас вижу полную девочку в академии, то стараюсь поддержать: массажист, дополнительная тренировка, диета – и всё будет.
Как относитесь к бодипозитиву?
Я за безусловное принятие себя. Любить себя очень важно, но, мне кажется, нужно пропагандировать именно здоровое тело, а не любое. Есть вещи, которые мне несимпатичны: например, накладные ресницы или ногти. Я для себя этого не хочу, но другим ни в коем случае не сделаю замечания.
До революции у балерин были поклонники из императорской семьи. Расскажите, как ведут себя фанаты сейчас?
К сожалению, балетное искусство теряет популярность. Прекрасные незамужние солистки не утопают во внимании поклонников балета. Есть люди, которые много лет живут в Москве и ни разу не были в Большом театре. Хотя, если покупать билет за несколько месяцев, он может стоить около тысячи рублей – и это без льгот. Так что сводить на свидание в Большой театр дешевле, чем в ресторан.
В одном из постов в соцсетях вы пишете: «Родители говорили, что образование, достоинство и сердечность – главные украшения в жизни. Сейчас другие дети, другие люди, другое время». Чем для вас отличается настоящее время?
Сейчас время больших скоростей, беспокойное время. Пока полгода думаешь, заняться тебе английским или французским языком, другой всё уже выучил и применяет. И это замечательно. Нельзя жить прошлым и причитать «раньше было…» Да, было, но всё меняется. Сегодня нельзя ничего планировать наперёд, нужно быстро адаптироваться.
Поделитесь советом, как жить во время перемен?
В этом поможет дисциплина. Ты не даёшь себе поблажек. Поставил задачу – и обязательно выполнил. Будь это разговор с родителями, домашнее задание или пробежка. Например, в карантин мы с коллегами остались в форме благодаря тому, что солист и педагог Геннадий Петрович Янин и его супруга концертмейстер Елена Праздникова каждый день выходили с нами в зум. Мы выполняли экзерсис: кто держался за столешницу, кто за черенок лопаты. Каждый день мы занимались и вышли в лучшей форме, чем уходили. У меня на полу в месте, где я тренировалась, остались протёртости и даже дыры.
Нужно ли говорить о добрых делах?
Я считаю, нужно. Отлично, когда люди пишут в соцсетях, что купили памперсы в детский дом. Другой увидит – привезёт влажных салфеток. С таких мелочей всё и начинается.
Ранее Добро.Журнал публиковал интервью с певицей Дианой Гурцкая и актёром Иваном Добронравовым.
Заглядывайте в наши сообщества!
ВКонтакте — vk.com/dobro.press
Телеграм — t.me/dobrojournal
Фото из личного архива Веры Борисенковой
0
0
0
0
0
© 2019 — 2025
Мнение авторов раздела «Блоги» может не совпадать с позицией редакции. Редакция не несет ответственности за содержание комментариев к материалам сайта. 18+
0 комментариев
Оставляя комментарий, вы принимаете Условия использования и Политику конфиденциальности